А что же Иннокентий III? Неужто глава католической церкви был безразличен к разбойничьим подвигам своего воинства? Конечно, нет! Бесчинства крестоносцев обеспокоили его. Иннокентий отправил крестоносцам возмущенное послание. Папа негодовал на то, что крестоносцы «предпочли земные блага небесным» и устремились не «на завоевание Иерусалима, а на завоевание Константинополя». Особенно разгневало папу, что крестоносцы в Константинополе не только «обобрали малых и великих», но и «протянули руки к имуществу церквей и, что еще хуже, к святыне их, снося с алтарей серебряные доски, разбивая ризницы, присваивая себе иконы, кресты и реликвии».
Возмущение папы было не вполне искренним, оно было сдобрено крупной дозой ханжества. Просто дело в том, что разгром Константинополя крестоносцами ставил в тот момент под удар престиж католической церкви: слишком уж далеко в сторону уклонились с пути «освободители гроба господня». Папа опасался, что общественное мнение осудит злодеяния крестоносцев. Опасения эти были не напрасны. Честным людям на Западе и Востоке события 1204 года действительно представлялись позорящими и католическую церковь, и тем более ее крестовые походы. Кроме того, варварское поведение крестоносцев внушало папе тревогу и в другом отношении: он полагал, что дикости воинов креста вызовут у греков протест такой силы, что дело «воссоединения церквей» будет бесповоротно проиграно. Греки, «видя со стороны латинян лишь изуверства и деяния дьявольские», будут «вправе относиться к ним с отвращением, как к собакам», а греческая церковь откажется «возвратиться к повиновению апостольскому престолу».
Однако папское возмущение длилось недолго. Вскоре Иннокентий III сменил гнев на милость: ведь наступило время, когда, казалось, исполнятся давние чаяния апостольского престола — греческая церковь будет приведена к послушанию и подчинена римской. В одном из посланий папа объявил взятие Константинополя крестоносцами «чудом божьим». Империя греков, писал он, «справедливым божеским судом перешла к латинянам». Папа даже нашел оправдание для рыцарских разбоев в Константинополе: это лишь небесное возмездие за отступничество византийцев от истинной веры. «Выразив для приличия свое негодование»,—так оценивал К.Маркс двоедушное поведение папы,— Иннокентий дал «в конце концов отпущение... скотству и гнусностям пилигримов»