Принятие Ирландией христианства обычно датируется 431 годом, временем прибытия некоего Палладия, выступившего и роли «первого епископа ирландской веры во Христа». Патрик, римско-британский миссионер, ставший святым покровителем острова, прибыл чуть позднее. Процесс обращения в христианство, имевший место в следующие два столетия, был длинным, медленным и в основном мирным. Ирландии не была навязана христианская вера со стороны Римской империи, которая никогда не управляла островом.

Таким образом, ирландцам удалось создать гораздо более гармоничный эклектичный конгломерат из своей новой веры и старых традиций, чем тот, что мы наблюдаем в большей части Европы.Эта всеохватная любовь к знаниям порой обогащала ирландское христианство достаточно необычными плодами. Джон Кэри анализирует ирландский трактат «In Tenga Bithnua» («Вечно новый язык»), где апостол Филипп описывает «двенадцать плоскостей, лежащих под кромкой мира», которые солнце освещает каждую ночь,  когда оно проходит под землей. Интересно, что ближайшие параллели к этому пассажу Ъбнаружи ваются в египетских погребальных текстах, относящихся к периоду Нового царства (1570—1070 гг. до н.э.), в них даются схожие описания двенадцати камер, которые солнце посещает во время своего ночного путешествия. Кэри полагает, что этот космогонический мотив мог достигнуть берегов Ирландии через посредническое участие ныне утерянного «Апокалипсиса Филиппа», написанного в Египте и читавшегося в гностических кругах. (Филипп, наряду с Фомой, являлся апостолом, чье имя наиболее часто ассоциировали с гностицизмом.) Текст мог попасть в Ирландию через Испанию в седьмом веке.

Все это, конечно, не означает, что ирландское христианство было явно гностическим или даже что оно было каким-то особенно еретическим. Вообще, как подчеркивает Ян Брэдли в своей книге «Кельтское христианство», «романтическое представление о кельтском христианстве как о безмятежном, анархическом, очень одухотворенном движении, подавленном авторитарной мощью римской бюрократии и империализма», является несомненным преувеличением. Далее Брэдли замечает, что значимость синода в Уитби, предположительно давшего начало этому подавлению кельтской формы христианства, также раздута в позднейшее время.

Синод был созван для упорядочения литургической практики в британской церкви, в особенности для выработки метода расчета даты Пасхи, который кельтские церкви осуществляли отличным от Рима образом. Есть нечто такое в кельтском мире, что напрямую связано с ностальгическим мотивом, проявляющимся в человеческой природе. Уже в седьмом и восьмом веках ирландские монахи тосковали по Золотому веку святых, принесших веру на их берега. В позднейшие времена к этому полусокрытому кельтскому наследию будут вновь и вновь взывать люди, желающие иозвращения к более простой, чистой, подлинно мистической мере, обретения глубокого ощущения чуда Божьего творения и открытия для себя более яркого опыта проникновения в иные измерения, лежащие за границами нашей земной обители. Тот факт, что мир, воплощавший эти идеалы, существовал частично в прошлом, частично в воображении, не должен помешать нам увидеть их величие.