Другая причина притягательности гностицизма заключается в его отношении к видимому миру. Гностики древности, как правило, считали видимый мир поврежденным творением, изделием второсортного божества, именуемого демиургом (от греческого слова, означающего «ремесленник»). При том что такое видение вступает в противоречие с ослепительным искусственным блеском американской массовой культуры, мы сможем понять его посыл, если посмотрим надело чуть глубже.

Великий социолог Эмиль Дюркгейм сказал, что религия  это в своей сути совокупность действующих внутри общества социальных сил: «Общество в целом, просто благодаря силе своего влияния на человеческое сознание, несомненно, имеет в своем арсенале все, что необходимо, для того чтобы вызывать чувство божественного. Общество для своих членов является тем же, чем Бог является для верующих в него... Обычный наблюдатель не имеет возможности увидеть, откуда именно исходит общественное влияние. Оно движется по каналам, слишком запутанным и к тому же погруженным во мрак, оно использует психические механизмы, слишком сложные, чтобы беспроблемно проследить источник. До тех пор пока научный анализ не просветил человека, он ясно осознает, что нечто руководит им, но не осознает, что же именно это такое. Так, ему пришлось выстроить из ничего представление о тех силах, с которыми он чувствует какую-то связь». Этими силами, конечно, являются боги.

Это выглядит весьма естественно и в то же время несколько комично  когда социолог пытается редуцировать весь религиозный опыт только к внутреннему действию социальных сил. При всем при этом такое представление Дюркгейма не так уж далеко от истины. Религиозное сознание стремится увидеть божественный порядок при помощи тех способов выражения, что задаются обществом, наличествующим в данный момент. Возьмем очевидный пример: в Средние века теологи изображали космос как род феодального государства  с Богом на самом верху, ангелами, выступающими эквивалентами клира и знати, и человечеством, соотносимым с реальными простыми людьми.