Каббала также говорит о четырех мирах  божественном, духовном, душевном и физическом. Из них духовный мир  поеврейски Бриа  это то, что Пико называет «интеллигибельным», или «ангельским», миром. Он приравнивает его к платоническому царству идей. Душевный мир, который на еврейском называется Иецира, или мир «форм», Пико называет «небесным». Как и большинство каббалистов, он приравнивает его к планетным сферам.Но в каббалистической доктрине было много и такого, что не представлялось знакомым даже начитанному христианскому интеллектуалу.

В 1527 году, более чем через тридцать лет после смерти Пико, один из учителей каббалистики по имени Даттило прочел несколько лекций, их посетил христианский ориенталист Иоганн Альберт Видманштадт. Вот как излагает Видманштадт одну из теорий Даттило:
«Некоторые живые семена лежат сокрытыми в чреве земли и в элементах, окружающих его. По мере того как этот мир [то есть природа] совершает неустанные усилия, и, будучи результатом борьбы сотворения и распада, эти живые семена прокладывают себе путь через различные формы растений, кустов, фруктовых деревьев и живых творений, прежде чем они попадут в человеческое тело, а через него в чувствующую душу. После того как в них вливается божественная душа, они в итоге оказываются приняты в сферу вечного блаженства  при всем том, что в сравнении с этой высшей душой они выступают низшими, подчиненными ей сущностями, поскольку они суть земные».Пришедший в ужас Видманштадт далее поносит эти «чудовищные идеи», которые «прорвались из каббалы евреев, чтобы атаковать церковь Христа».

Почему эта доктрина является столь «чудовищной» и так уж угролет церкви Христа, не вполне ясно, но надо сказать, что к этому времени она уже хорошо знакома: учение Даттило очень напоминает манихейскую концепцию присутствия во всем сущем искр света. Позднее, в шестнадцатом веке, эта же идея образует ядро мысли известного каббалиста Исаака Лурии (1534— 1572). Часто ее представляют как результат мистических прозрений самого Лурии, но приведенный отрывок позволяет предположить, что она уходит своими корнями в глубь каббалистической традиции. Идея о том, что предположительно неодушевленная материя имеет свои собственные жизнь и сознание, характерна также для алхимии.