Не успел Урбан II закончить свою речь, как к нему устремились те, кто возгорелся желанием отправиться защищать гроб господень. Один за другим перед папой преклоняли колено горделивые рыцари и, вытащив меч из ножен, просили, чтобы папа благословил их самих и их оружие на правое дело. И не только рыцари: через три дня в Клермон прибыл блестящий кортеж: к папе явились два богато одетых рыцаря в полном облачении и с ними несколько слуг-оруженосцев. Это были послы графа Раймунда IV из Южной Франции. Они объявили, что их сеньор и многие его вассалы жаждут встать «на стезю господню» (так называли тогда путь в Иерусалим) и покарать нечестивых в священном граде. Папа никому не отказывал в благословении...
Рыцарство охотно отозвалось на папское обращение по другим причинам, чем крестьянская беднота.
Феодал жил трудом своих крепостных. Они наполняли его амбары зерном, а кладовые — свиными тушами, овощами, бочонками с ячменным пивом и виноградным вином. Они одевали и обували сеньора, его семью и челядь. Сам же феодал отдавал свое время войнам, пирушкам, охоте. Чтобы прочнее властвовать над крепостными, феодалы понастроили на возвышенных местах своих владений замки, обвели их глубокими рвами и земляными насыпями, укрепили каменными стенами. И если в деревнях поднимался ропот, сеньор, закованный в броню, вместе с другими такими же феодалами, своими вассалами-рыцарями, обрушивался на крестьян — избивал и убивал непокорных, бросал в подземелье и подвергал страшным пыткам наиболее «строптивых»... Недаром один летописец называет такие замки несчастьем для окрестных жителей.
В XI веке у феодалов появилось много новых хлопот. На Западе стали возникать города. Глаза феодала загорались, когда он, проезжая через городской рынок, видел искусно изготовленные ремесленниками шлемы и уздечки, аккуратно отделанные деревянные щиты и мягкие кожаные сапоги, в которых нога чувствовала себя так удобно. Разве могли его деревенские мастера тягаться с этими искусниками-горожанами? Да и из-за моря, из сказочных восточных стран в Европу начали все чаще прибывать замечательные товары: красивые ткани, тонкие вина, невиданные украшения из слоновой кости, стальные клинки несравненной прочности и гибкости. И когда полная заморских изделий барка богатого купца из Генуи или Пизы, Арля или Марселя проплывала по реке, протекавшей во владениях сеньора,— с какой алчностью взирали на судно он и его домочадцы!

Аппетиты феодалов росли с каждым годом. Между тем с полунищего крестьянина нельзя было требовать больше того, что он мог дать: голодные и озлобленные деревенские труженики и так уже если не поднимали мятежи, то просто бежали подальше от тиранства своих господ — в леса, к другим сеньорам, у которых думали найти лучшие условия жизни. Свободных земель, годных для обработки, к тому времени уже нигде не было — ни во Франции, ни в Германии, ни в других странах. Все земли были поделены между Феодалами. «Нет земли без сеньора» — гласила тогдашняя поговорка. И феодалы в поисках выхода, то есть чтобы удовлетворить свои новые потребности, с необыкновенным усердием принялись за разбойничьи войны. Их цель была очень проста: отнять у соседа земли, подчинить себе его крестьян, заставить их работать на себя. За поводами для конфликтов не надо было далеко ходить: их всегда было достаточно.

Можно было придраться к вассалу, не захотевшему явиться на службу по первому зову сеньора, и попытаться отнять у него поместье; соседний барон стал возводить укрепление на границе своих владений, и его крестьяне на пол-локтя углубились за линию межевых столбов — опять имеется причина для объявления войны; на худой конец припоминались распри дедов — из-за прав на какой-нибудь луг или лес, разделявший две соседние деревни; возобновлялись старые претензии, и для решения спора против неуступчивого сеньора пускались в ход мечи и копья. Повседневная жизнь в странах Запада в XI веке, как никогда прежде, наполнилась шумом битв феодалов, вечно враждовавших между собой. Та местность, в которой мир царил хотя бы одно лето, считалась счастливой. В этих войнах сильные разоряли более слабых, присваивали их поместья целиком или частью. Потерпевшие тоже не оставались в долгу и при всяком удобном случае возмещали ущерб за счет недавнего обидчика, а то и превращались в настоящих разбойников, грабивших на проезжих дорогах и купца, и крестьянина, который вез в город вино или поросенка.

Правда, иные рыцари, оставшиеся при одной деревеньке в несколько дворов, становились подчас и за плуг (только разбоем не прокормишься). Об одном таком обедневшем рыцаре из Фландрии, который сам вспахивал свое поле, летописец рассказывает, что во время пахоты он выворачивал наизнанку свой единственный кафтан с целью подольше сохранить его. Но для большинства наиболее простым способом поправить свое положение сделались разбои.