Хронист-итальянец Каффаро рассказывает, что владетель замка Бульон (отсюда, кстати, и его прозвище), возвращаясь в свое время из святого паломничества, был избит «неверными». После этого он будто бы и решил сделаться крестоносцем. Но рассказ хрониста — лишь одна из тех многочисленных легенд, которые впоследствии окружили имя Годфруа Бульонского, рисовавшегося потомкам главным героем крестового похода. Летописи и сказания на все лады воспевали его отвагу и особенно благочестие: он будто бы славился тем, что выстаивал в молитвах по многу часов подряд. Дело представлялось так, что в крестовый поход герцога увлекло исключительно его религиозное рвение. В действительности все обстояло гораздо проще. Этот сеньор, видный вассал германского императора, хотя и носил пышный герцогский титул и кичился своей родословной, восходящей чуть ли не к Карлу Великому, сам был небогат, да и в тех немногих владениях, которые ему принадлежали, не являлся полновластным государем: он находился в большой зависимости от императора. Чтобы собрать деньги для похода, герцогу пришлось заложить родовой замок Бульон епископу Льежскому за 1300 (по другим сведениям — за 1500) марок серебром и двумя мельницами в придачу. Но и этого оказалось мало. Едва только его ополчение прибыло в Кёльн, а затем в Майнц, как сей воин божий поспешил ограбить здешних евреев, вынудив их заплатить ему 1000 марок. Впрочем, ему было все равно, кого грабить — иноверцев ли, своих ли. За несколько месяцев до похода Годфруа Бульонский занимался вымогательствами у близлежащих к его замку монастырей. Перед самым началом священной войны, чтобы искупить свою вину в глазах духовенства, он даже сделал ценные подарки монашеской братии. Неудобно было облачаться в одежду крестоносца, имея репутацию расхитителя монастырских богатств. Конечно, крестовый поход для этого феодала казался заманчивым делом, преимущественно постольку, поскольку оно обещало земельные приобретения и добычу.

А вот другой вождь крестоносцев и один из главных организаторов всего предприятия — граф Раймунд IV Тулузский, возглавивший в октябре 1096 года большое войско из Южной Франции: хотя ему было около шестидесяти лет, однако этот старик отличался завидным здоровьем; человек в высшей степени упрямый и честолюбивый, в походе он постоянно ссорился с другими князьями и с самого начала претендовал на роль верховного предводителя крестоносного воинства.

Сирийский летописец XII века утверждает, что крестовый поход возник якобы следующим образом: некий князь, по имени Сеншиль, во время паломничества в Иерусалим не поладил со стражником у ворот этого города. В стычке Сеншилю выбили глаз. Озлобленный князь по возвращении на родину стал ратовать за то, что необходимо освободить святую землю, в подтверждение чего демонстрировал всем свой глаз, потерянный от коварства «неверных». Сеншиль — искаженное французское Сен-Жилль: Раймунда Тулузского именовали часто графом Сен-Жилль — по названию его главного замка. Самый же рассказ летописца — легенда вроде той, которую передавали о Годфруа Бульонском. И смысл ее опять-таки в том, что мотивы отправления в поход Раймунда Тулузского были якобы исключительно религиозного свойства.

На самом же деле это было далеко не так.

Раймунд IV являлся одним из крупнейших феодалов не только Франции, но и всей Южной Европы. Однако его алчность и честолюбие были поистине беспредельны. Еще папа Григорий VII, зная хищный нрав Раймунда IV, рассчитывал использовать этого князя в борьбе за подчинение Византийской империи. Но тогда война «в защиту» Константинополя, как уже мы знаем, не состоялась. Позже граф Сен-Жилль бился с «неверными» в Испании в надежде расширить свои владения хотя бы на Пиренейском полуострове. Однако и тут его постигла неудача. Все это лишь распалило жадность Раймунда IV. Его особенно соблазняла мысль о том, что в случае успешной войны в Палестине можно будет подчинить своей власти торговые города восточного побережья Средиземного моря: с этими городами связаны были торговлей подвластные ему города Южной Франции. Если бы это удалось осуществить — сколько бы золота полилось в графскую казну от одних только пошлин с товаров, плывущих с Запада на Восток и с Востока на Запад!

Таковы были главные соображения, которые побудили Раймунда Тулузского встать на «стезю господню». Разумеется, человек своего времени, граф воздавал также должное религии и церкви, но в первую очередь он действовал как алчный феодальный захватчик. Не удивительно, что Раймунд раньше всех других сеньоров нашел общий язык с папой Урбаном II: еще год назад, когда тот находился во Франции и только направлялся в Клермон, состоялась его встреча с графом в замке Сен-Жилль; на этой встрече папа и граф заранее договорились о том, что последний подаст пример остальным феодалам, изъявив готовность к крестовому походу тотчас после того, как папа провозгласит его.