Здесь же, в обозах, под ворохом кольчуг, панцирей, тяжелых секир, которыми дрались пешие воины, под особо бдительной охраной наиболее верных слуг, помещались и ларцы с золотыми и серебряными монетами. Впрочем, рыцари победнее довольствовались мешочками с деньгами, вшитыми в тот же пояс, к которому прикреплялись ножны меча. Между обозными телегами, запряженными лошадьми или волами, можно было видеть своры борзых собак, а в самих тележках рядом с военным снаряжением стояли большие клетки: оттуда слышалось клокотанье птиц с острыми крючковатыми клювами. Это были соколы. Отправляясь на войну за религиозные святыни, феодалы не забыли о привычных забавах и удовольствиях: они прихватили с собой и соколов, и собак, и все остальное, нужное для охоты. Святыни святынями, а почему бы не по иметь рыцарских развлечений в пути!

Рыцарские дружины, пустившиеся в дорогу, казалось бы, с одной и той же целью, не составляли единой армии. У рыцарей разных стран и областей не было ни общего плана действий, ни единого верховного командования. Каждое ополчение вначале шло своей дорогой, не соприкасаясь с другими и даже не имея известий о том, что с ними происходит.

Все знали лишь одно: надо собраться в Константинополе, а уж оттуда идти походом дальше, к священному граду Иерусалиму. Ополчения были неодинаковыми по своей численности: некоторые насчитывали по нескольку тысяч рыцарей, не говоря о пешем люде; другие были поменьше, третьи состояли лишь из сотни-другой рыцарей. Каждый рыцарский отряд имел своих предводителей. Это были знатные сеньоры, вставшие во главе собственных вассалов, а через них — и подвассалов.

Всех этих людей — и рыцарей, и магнатов—толкнула на священную войну главным образом жажда наживы, стремление завоевать новые земли, закрепостить тружеников дальних стран, основать в них свои княжества.

Вот, например, герцог Нижней Лотарингии Годфруа IV, предводитель лотарингского ополчения, называемый обычно Годфруа Бульонским, 36 лет, высокий, хорошо сложенный, широкоплечий детина, с светло-русой бородой и голубыми глазами. Зачем отправился он на Восток , притом одним из первых—еще в августе 1096 года!