За обозами крестоносцев и между телегами блеяли козы, слышалось мычание коров и визг свиней — это брел живой запас провизии, который, впрочем, очень скоро иссяк.

Так под знаком креста уходили, вернее, бежали от своих угнетателей отчаявшиеся крепостные западных стран.

У бедняков, конечно, не было никаких командиров в строгом смысле слова, никакой сколько-нибудь твердой дисциплины. «Они шли без головы», — писал позднее о первых крестоносцах архиепископ Гийом из сирийского города Тира. А другой летописец, из Лотарингии, рассказывает, что впереди одного отряда шествовали гусь и коза, почитавшиеся крестьянами, как священные животные, «наделенные божественной благодатью»; этот факт легко понять, если вспомнить, что христианские верования вполне уживались в темной деревне со старым языческим культом домашних животных.

Среди массы почерневших от грязи и пота крестьянских рубах и кафтанов, среди многоголосой толпы деревенских бедняков резко выделялись небольшие группы настоящих воинов, статно восседавших на конях и вооруженных по-рыцарски. Это действительно были рыцари: граф Ламберт Бедняк, все достояние которого заключалось в единственном коне, виконт-разбойник Гийом Плотник, рыцарь Вальтер Неимущий — французы; граф Эмихо Леинингенский, рыцарь Гуго Тюбингенский и другие—из немецких земель.


Всего таких титулованных воинов, примкнувших к крестьянам, было несколько сот человек — тех, кому не терпелось пустить в дело свои мечи и копья и поживиться в Палестине за чужой счет. Поэтому они и не стали дожидаться, пока в поход соберутся главные силы рыцарства, а пошли с «черной костью»; к тому же они думали воспользоваться численностью и силой крестьян в своих захватнических целях. Но крестьяне, где только могли, старались отделаться от непрошеных попутчиков, уйти от них вперед. Они не хотели иметь с рыцарями никаких дел, тем более что те стремились занять положение военных предводителей в крестьянских ополчениях.