В эпоху строительства соборов ложей (от верхне-немецкого Laubja — крытая хижина) называли помещение, где вольные каменщики хранили свои вещи и инструменты и трапезничали. По определению «Конституций Андерсона», «ложа есть место, где Вольные Каменщики собираются и работают; отсюда Ложей именуется и собрание, или должным образом организованное общество Вольных Каменщиков, и каждый брат должен принадлежать к какой-либо Ложе и подчиняться ее Внутреннему Регламенту, а также Генеральному Регламенту».Изначально традиционным местом для собраний различных обществ служили таверны. В Лондоне, например, еще в XVII веке друзей и знакомых приглашали не к себе домой, а именно в таверны, причем приглашенные, как правило, отвечали тем же. (Надо отметить, что обычай этот был довольно разорительным, поскольку приглашавший угощал за свой счет всю компанию.)

Английские таверны были богатыми пивными с отдельными кабинетами, залами для собраний, читальными салонами и даже цирюльнями. Мужчины могли здесь спокойно обсудить свои дела в обстановке равенства и комфорта, когда никто не должен играть роль хозяина. Это были «мотели» того времени: там можно было остановиться на ночлег «пешему и конному». Трудно было бы найти более подходящее место для собраний, завершавшихся пирушкой.Основатели «Незримой коллегии» собирались в кафе Якобса — его владелец прибыл с берегов Босфора и основал одно из первых заведений такого рода, подражавшее турецким. В отличие от университета, где существовали слежка и надзор, здесь можно было собраться в приятной и уютной обстановке и поговорить, не рискуя быть подслушанными. В том же кафе собирались морские офицеры, играли в карты, кости и пили не только кофе, но и кое-что покрепче. Название знаменитой таверны «гусь и вертел» было пародией на «Лебедя и лиру» — название другой пивной, где собиралось одно музыкальное общество.В оригинальном списке лож, опубликованном в Лондоне в 1725 году, возле названия каждой «мастерской» (другое широко принятое обозначение для обществ «вольных каменщиков») помещалось изображение вывески таверны или пивной, а также приводился точный адрес и указывались даты собраний. Рядом с изображением гуся и вертела значилось: двор собора Святого Павла, каждый понедельник с 29 апреля*.

В Филадельфии городским «культурным центром» стала первая пивная, построенная в 1685 году на берегу реки на пересечении двух улиц, — таверна «Бочка» (Тип Tavern). В ней было основано несколько обществ, в том числе и масонская ложа.Первые ложи во Франции тоже обычно принимали название таверны, в которой они собирались. Например, одна из них именовалась ложей Святого Фомы в Серебряном Луи по названию заведения Никола Алексиса Ланделя, получившего в свое время широкую известность, потому что избранная публика могла насладиться там изысканными блюдами (ужин мог стоить от трех до 24 ливров на человека). Ложа, основанная в 1725 году тремя англичанами в трактире «Святой Фома», собиралась с 1732 года на втором этаже «Серебряного Луи»: на фасаде дома 12 по улице Бюси до сих пор изображен масонский символ — «пламенеющая» звезда. Но ресторан Ланделя привлекал также поэтов и песенников, устраивавших с 1733 по 1742 год ужины в помещении на первом этаже, лишенном окон, которое по этой причине прозвали «Погребом».

Неподалеку, в доме 13 по нынешней улице Ансьен-Комеди, находилось знаменитое кафе «Прокоп», основанное в 1686 году уроженцем Палермо Франческо Прокопио деи Кольтелли, брат которого, регент расположенного поблизости медицинского факультета Сорбонны, прошел посвящение в ложе Святого Иоанна Скромности. В этом кафе собирались великие умы, политические деятели, литераторы, журналисты, в том числе и члены братства.Кардинал де Флёри запретил масонские собрания, трактирщики не имели права их обслуживать. Вечером 10 сентября 1737 года полиция ворвалась в таверну «Ла Рапе» виноторговца Шапло: патруль обнаружил в ее окрестностях множество лакеев, карет и извозчиков, а в самом доме — с полсотни веселых участников застолья в белых кожаных фартуках; на шее у некоторых была шелковая голубая лента с подвешенным на ней мастерком или угольником. В большом зале был накрыт стол на полсотни приборов. Перепуганный трактирщик, вытащенный из кухни, утверждал, что невиновен. Комиссар разрешил подать ужин, но прежде составил протокол, и через четыре дня суд Шатле под председательством лейтенанта полиции Эро вынес приговор. На стенах домов расклеили напечатанное типографским способом «Распоряжение полиции, запрещающее все виды собраний, в частности фримасонов*, всем рестораторам, кабатчикам и прочим — их принимать, и приговаривающее оного Шапло к тысяче ливров штрафа, а кабаре его замуровать на шесть месяцев». По некоторым данным, участники злополучного собрания скинулись и возместили хозяину убытки.

В Англии ложам часто приходилось «переезжать» из таверны в таверну: так, ложа Короны, возникшая в 1712 году, менее чем за 30 лет сменила три резиденции, а в 1740 году была окончательно вычеркнута из списков. Правда, причины этих переездов не вполне ясны; возможно, они носили экономический, а не политический характер.Некоторые ложи носили имя своего главы (как полки — фамилию полковников), поскольку изначально были частными собраниями. Одна из первых французских лож называлась ложей Кусто-Вильруа по именам двух ее руководителей. Затем пришел черед названий, почерпнутых из мифологии: ложи Золотого века, Марса и Фемиды, Новой Астреи, Совершенного союза Дианы. Других привлекали моральные аллегории: ложи Нежного союза, Простодушия, Проверенного постоянства, Благородного и совершенного единства, Братской искренности. Некоторые «шотландские» ложи взывали к своей мнимой родине. Многие ложи носили имена святых и королей: Святого Александра Шотландского, Святого Иоанна Крестителя, Святого Иоанна Хирамского, Святого Людовика. В России действовали ложи Муз, Урании’, Клио, Эрато, Талии, Немезиды, а также Марса, Аполлона и Минервы, Бел-лоны, Астреи, Изиды, Озириса, а наряду с ними — Равенства и Скромности.

Петербургская ложа Урании первоначально помещалась в собственном доме ее мастера В. И. Лукина, а с августа 1774 года, когда тот продал свой дом, для нее было нанято за 270 рублей в год помещение на Мойке напротив Галерного двора.Для более точного обозначения к названию ложи добавлялось название города со специфической масонской формулировкой: например, ложа Девяти сестер на востоке Парижа, ложа Урании на востоке Санкт-Петербурга.Военные ложи были «летучими»: они следовали из города в город за гарнизонами или сопровождали войска в походе. Героический шевалье д’Ассас' был членом ложи Овернского пехотного полка; автор «Опасных связей» Шодерло де Лакло — капитаном артиллерийского полка Туля, а ложа при этом полку сначала называлась ложей Союза, а затем ложей Генриха IV.

В большинстве городов у каждой ложи был свой храм. В Париже и Лондоне одно и то же помещение использовалось несколькими ложами. Складывались целые «масонские кварталы». Так, в Париже один из масонских храмов находился на улице Гренель-Сент-Оноре, дом 45 (ныне эта улица носит имя Жана Жака Руссо: философ жил там в 1749— 1756 годах), а неподалеку, на улице Кок-Эрон, собиралась ложа Святого Иоанна Шотландского. На противоположном берегу Сены масоны облюбовали район улицы Фур, выходящей на бульвар Сен-Жермен. Там заседала ложа Девяти сестер; в том же квартале располагались таверна «Серебряный Луи», место сбора ложи Святого Фомы, и кафе «Прокоп». В Лондоне самыми посещаемыми были Корахилл, Ковент-Гарден, Грейт-Куин-стрит и Бишопсгейт-стрит. Московские масоны собирались в доме М. М. Хераскова на месте нынешнего дома 21 по Тверской улице.

По форме зал для собраний обычно представлял собой прямоугольник, обращенный, как соборы, на восток, но не всегда: существовали ложи в форме треугольника и даже креста. Четыре стены олицетворяли собой стороны света. Вход был на западе, а на восточной стороне устанавливали подмостки с тремя ступенями, где стояло внушительное кресло председателя ложи. По потолку были разбросаны звезды, чтобы показать, что ложа протянулась «от зенита до надира», равно как с запада на восток и с севера на юг. При входе стояли две большие колонны, символизирующие те, что были упомянуты в библейской Книге Царств, а во время «трудов» зажигались свечи в трех больших канделябрах (их местоположение варьировалось в зависимости от соблюдаемого ритуала). Окон не было.Мебель (кресла, стулья) видоизменялась, следуя стилю эпохи, но в целом была строгой и массивной. Масонские символы на ней были выточены из дерева или инкрустированы металлом. Во Франции было принято преподносить в дар «братьям» из других лож какой-либо изящный предмет мебели.

Первое время церемонии начинались с архаического ритуала: в центре ложи мелом или углем вычерчивали священный четырехугольник, куда обрядоначальник вписывал символы: треугольник, солнце и луну, колонны, инструменты. Это освященное место обставляли тремя канделябрами с зажженными свечами. Пр завершении «трудов» все рисунки стирали губкой и помещение вновь становилось обыденным. Но уже в XVIII веке решили не утруждаться и попросту раскатывали ковер с изображениями этих символов или клали на мозаичный пол в центре ложи раскрашенный деревянный щит.